Кэрролл Джонатан - Белые Яблоки
Джонатан Кэрролл
Белые яблоки (Винсент Этрих #2)
Неутомимый бабник Винсент Эгрих умер. Но возвращен к жизни ангелами-хранителями – ангелами и в прямом смысле, и в переносном – в обличье двух прекрасных женщин, чтобы защитить от сил Хаоса своего еще не рожденного сына, которому суждено восстановить мировую гармонию. Но в первую очередь Этрих должен вспомнить обстоятельства собственной смерти…
Впервые на русском.
Андреи Л. Падинъа – ученице, соратнице, неизменной моей героине и Нилу Гейману
Благодарю Никласа Бана, Бориса Кипрова и Криса Рольфа за поддержку во время работы над книгой.
Смерть, сон, любовь – у них мотив один. Твой поцелуй меня уводит к ним.
А. Суинберн. В саду
БОГ В ШОКОЛАДНОЙ ГЛАЗУРИ
Здравый Смысл норовит захлопнуть дверь перед носом Чуда, потому что этот гость, стоит ему попасть в дом, невыносим. Так и норовит перевернуть все вверх дном, в том числе предметы хрупкие, требующие бережного обращения.
Возьмет да и сломает тебя мимоходом, вытряхнет душу и, пожав плечами, бесцеремонно проследует дальше, не спрашивая ни у кого позволения. Чудо нередко норовит притащить к тебе еще и своих сомнительных приятелей – Сомнение, Ревность, Жадность.
Водворившись в твоем доме, эта компания переставляет мебель и безделушки по своему вкусу. Они без умолку болтают между собой, даже не пытаясь пояснить тебе, о чем речь. На угольке твоего сердца они варят похлебку, издающую терпкий, волнующий аромат.
И когда наконец они убираются прочь, ты не знаешь, радоваться или печалиться.
Здравый Смысл после таких визитов тут же принимается за уборку.
Она любила, чтобы в спальне горели свечи. Что до Этриха, то, по его мнению, свечи были уместны разве что в церкви или когда электричество отключат, еще – на торте, если празднуется чей-то день рождения. Но ей он никогда этого не говорил, даже в шутку.
Она была очень ранимой и любое его высказывание принимала к сердцу. Эту черту он подметил в ней вскоре после их знакомства. Обидеть ее ничего не стоило.
Одно резкое слово, фраза, исполненная сарказма, и она оказывалась полностью выбита из колеи. Как-то раз она ему призналась, что совсем недавно поняла: не обязана она всем на свете угождать.
Ему приходилось слышать от нее: «Терпеть не могу травку, но одно время – курила. Вместе с приятелем. Боялась, что иначе он меня разлюбит.
Вот какая я была дура».
Она с готовностью признавала свои ошибки. Еще не будучи коротко с ним знакома, она загорелась желанием открыть ему свои самые сокровенные тайны. Его это одновременно волновало и повергало в смущение, но она ему была симпатична.
Однажды в городе на глаза ему попался магазинчик. Когда дело касалось женщин, взгляд Винсента мгновенно делался зорким и приметливым.
Не вполне отдавая себе в этом отчет, он отмечал в сознании мельчайшие детали облика любой из встреченных им женщин: во что они одеты, манеру курить, размер стоп, жесты, какими они откидывали со лба волосы, цвет лака для ногтей. Порой ему достаточно было доли секунды, чтобы понять – характерная особенность той или иной женщины уже запечатлена в его памяти.
И когда он снова поднимал глаза, всякий раз оказывалось, что суть была схвачена им верно – блузка едва прикрывала пленительную линию груди. А ладонь с короткими толстыми пальцами, барабанящими по столу, и в самом деле по какому-то недоразумению принадлежит изящной и со вкусом одетой даме. Вот юная особа с удивительным миндалевидным разрезом глаз внимательно читает статью в спортивной газете. А каким прелестным стало лицо вон той дурнушки, стоило
